Встреча с пророком

Не верил я, мужики, в колдунов, пока нынче не испытал на своей шкуре такое, от чего до сих пор мои мозги не могут на место определиться

Случилось это перед Новым годом. Сели мы в тот день с бабкой позавтракать. Она и спрашивает:

- Дед, ты, кажись, сёдни в лес собирался?

- Ну да, - отвечаю, - за сушняком.

- Не прихватил бы оттэда попутно ёлочку к празднику?

- Я не против ёлочки, - говорю, - но воровать не буду. Вон у лесника купляй и ставь.

- Каку холеру у твоего лесника купишь?! – возмутилась бабка. – Он таку страмоту привозит, что её во двор-то стыдно заносить, не то что в хату. А ты срубишь махонькую, пушистенькую, закутаешь в тряпицу и незаметно с сушняком задами провезёшь. Делов-то…

- Ишь ты, шустрячка, - я ей в ответ, - дурака нашла. На браконьерство не пойду. И прошу, мои моральные принципы впредь не подрывать. Понятно?!

- Чё уж не понять… Принципы есть принципы, - сказала бабка, вздохнула, достала из шкафчика стакан самогонки (заранее припасла искусительница) и подаёт мне.

- Ладно, - говорит, - хватит про ёлочку. На-ка вот лучше для аппетита да для сугреву прими. В лес всё-таки едешь, а на дворе не май-месяц.

Ну, я–то не дурак, сразу понял, что это взятка. А принять её надо без рассусоливаний, потому что бабка второй раз не предложит.

И вот, только я, значит, заглотил бабкину наживку, все мои моральные принципы махом растворились. Будто под действием чьих-то чар я стал сговорчивым. Быстро уплёл завтрак, запряг кобылу, бросил в сани верёвку да топор, сам туда же завалился и - вперёд.

До леса – всего ничего. Через речку по мосточку на тот берег, а там – сосняк. Дорога не дальняя, но для лошадки трудноватая: берега крутые.

Короче, еду. Погода тёплая, настроение – хоть песни пой. Лошадка трусцой бежит. После моста дорога в гору потянула, лошадка перешла на шаг. Я начал носом клевать и не заметил, как рядом с санями оказался незнакомый плюгавенький мужичонка.

- О! – удивился я. – Откуда ты взялся?!

- Давно рядом иду. Хи-хи-хи! Мог бы подвезти, а то неохота в гору пёхом топать. Хи-хи-хи!

Своим противным «хи-хи-хи» и лукавыми глазёнками он мне сразу как-то не приглянулся. Кого другого сразу подвёз бы, а этому говорю:

- Извини, мужик, рад бы уважить, да кобылу жалко. Она одного-то в гору еле везёт, а ей ещё предстоит из лесу целый воз тащить.

- Значит, не подвезёшь? – спрашивает и опять хихикает.

- Ни-ни! Сам помаленьку дотопаешь, - отвечаю ему.

- Ну и на том спасибо, мил человек. Только было бы лучше для тебя, пока не поздно, повернуть домой. Хи-хи-хи!

- В честь чего это? – насторожился я.

- А случай с тобой произойдёт.

- Какой случай! Чего ты мне голову морочишь?!

- А я не морочу. За то, что ты меня не уважил, придётся тебя наказать.

- Вот напужал, в рёбра мать! Давай, топай своей дорогой и не мели чё попало! – не выдержал я. И чтоб быстрее отвязаться от ненормального попутчика, подстегнул лошадку.

- Я-то потопаю! – кричит он мне вдогонку. – Ну а ты запомни: когда твоя кляча на обратном пути третий раз задерёт хвост – тут тебе и хана!

- Ну ты, пророк, - говорю ему через плечо, - если ещё раз тявкнешь, то и чихнуть не успеешь!...

И тут как тряхнёт меня, как в голове дзынькнет! Открываю глаза (не помню только, когда они у меня закрылись) и вижу: сани упёрлись в пень аккурат на нужном месте, где слева – сушняк, а справа – ёлочки. Лишь не понятно, какая сила занесла меня сюда. «Ба-а! – думаю. - Неужели тот мужичонка всамделешный колдун?!» От такой мысли меня - то в жар, то в холод. Ну что мне стоило, старому дурню, уважить доброго человека и подвезти. Сейчас работал бы спокойно и в ус не дул. Вот как теперь быть, ёшкин кот?! Пожить-то ещё хочется. А кобыла стоит, спокойно подрёмывает. Ей наплевать на то, что моя жизнь теперь полностью зависит от её пищеварения.

Короче, работал я как в тумане: всё из рук валилось, в животе - не понятно что. Портки не успевал скидывать. Честно сказать, не спешил я работу заканчивать, всё старался отсрочить свою кончину. В конце концов, как ни тянул резину, и ёлочку срубил, и возок загрузил. Собрался домой, но понукать кобылу не могу – боюсь. Я уж думал и бросить её в лесу к чёртовой бабушке, и воз хотел сам тащить. Потом плюнул на всё и решил: раз уж чему бывать, то провались ты, провались!...
«Но, милая», - шепнул кобыле и слегка за вожжи потянул. Кобыла переступила с ноги на ногу и, чтоб ей сорок раз околеть, начала хвост задирать. «Не смей! – кричу ей. – Не бери грех на душу!» Куда там!... Мои ноженьки враз отнялись. Не соврал, стало быть, колдун. Ну и что мне, скажите на милость, оставалось делать в данной ситуации? А вот чего – готовиться к самому худшему варианту! Ну кто бы мог подумать, что любимая скотина мне такую свинью подложит!

В общем, бросил вожжи, потому что моя кобыла сама дорогу к дому знает, улёгся поудобнее, сложил руки на груди и решил попросить у Бога защиты. Но я ж не знал, что колдовство успело уже и на язык распространиться. Только рот разинул и хотел начать молитву по-человечески, а получилось: «Эх, в бога мать!» Пришлось умолкнуть. Это потому, что Бога я вспоминал в самых неподходящих случаях. Пока дорога шла в гору, у меня оставалось время покаяться в грехах. Но их оказалось так много, что не хватило бы дороги до Китая. Пришлось бросить пустую затею…

Но вот и мост проехали. Дорога пошла в гору, значит, до дома – рукой подать, а до моей кончины, стало быть, ещё ближе. Честно сказать, теплилась во мне надежда на то, что и среди колдунов бывают недоучки. Стал я тогда молить кобылу: «Пожалей, родненькая, как я тебя всю жизнь жалел, потрепи чуток, прижми хвост поплотнее, дай мне хоть с бабкой проститься!». Но что мои мольбы против естественного желания скотины безрогой?… Поднатужилась она на подъёме и второй раз хвост подняла, аж в шапку волна ударила. Тут и рученьки мои махом омертвели. И только я приготовился к третьему роковому «залпу», догоняет меня на «КамАЗе» сосед Дмитрич. «Пилит» он, значит, сзади потихоньку и знаки мне подаёт, чтоб я посторонился. А чем я ему мог помочь полуживой-то? Лежу на возу чурбаком, слёзы скоро глотку прожгут. Хотел крикнуть: «Дмитрич, дорогой, прощай, соседушка! Передай низкий поклон моей Катеринушке!», а вырвалось: «Да пошёл ты…!» Опять, видно, проклятое колдовство повлияло. А Дмитричу надоела моя неуступчивость, как он бибикнет во всю трубу - кобыла с испугу в кювет сиганула, сани – набок, а я – с возка головой в снег торчком по пояс. Поверите - нет, но с детства не припомню за собой такой прыти, с какой из сугроба выпорхнул…

Анатолий Сологубов